«Русское радио» входит в число наиболее популярных радиостанций, пользующихся неизменным успехом у слушательской аудитории. Сегодня в гостях у редакции — программный директор «Русского радио» Степан Светозарович Строев.
— Степан Светозарович, как давно вы на «Русском радио»?
— Практически с начала его существования — с 95 года я работаю программным директором.
— До этого момента Вы как-то были связаны с радиовещанием?
— В радиобизнесе я с начала 90-х годов. Если быть совсем точным, то в те годы радиобизнеса как такового не было, а были какие-то «зачатки». Будучи подростком я помышлял о будущем музыканта. И пытался сделать максимум от меня зависящего, чтобы преуспеть в этом деле. Играл на бас-гитаре и контрабасе в разных коллективах. Тем не менее, на этом мое музыкальное образование закончилось. После школы я поступил в Московский авиационно-технологический институт.
Учеба в институте совпала с началом перестройки. Если вы помните, в тот период произошел некий перелом в общественном сознании. Молодые люди впали в состояние эйфории. Казалось, что не обязательно чему-то учиться — можно многого достичь и так, благодаря открывшимся доселе невиданным возможностям. И я, как и многие мои ровесники, оставил институт. (Правда, впоследствии все-таки получил журналистское образование.)
После ухода из института я пустился в «свободное плавание». Работал подсобным рабочим, сторожем… В общем, традиционный набор профессий для творческой личности (смеется). Попутно пробовал себя в различных музыкальных коллективах, что, собственно, и определяло основную часть моей жизни. В конце 90-го года впервые зазвучали позывные радио «Эс-эн-си». Самая первая музыкальная станция вышла на средних волнах — это радиостанция Центра Стаса Намина. Только потом появилась «Европа-плюс», а «Эс-эн-си» — это и был прорыв. Более того, это был шок. В одно мгновение отпала необходимость искать какие-то пластинки, кассеты, переписывать музыку у друзей, потому как появилась радиостанция, которая, в принципе, покрывала все потребности отечественных меломанов и, к тому же, в эфире люди говорили все, что им вздумается. Я чувствовал, что это абсолютно иное эфирное пространство, нежели то, что предлагалось официальными источниками.
— Вы заинтересовались этим?
— Безумно. Для меня, действительно, это было очень любопытно. И я решил, набравшись наглости, туда проникнуть.
— Проникнуть на станцию?
— Да.
— Как это произошло?
— Случайно. Встретился со своим старым знакомым. Пили пиво, разговаривали. И в какой-то момент возникло острое желание совершить то, о чем неоднократно думал.
Мы решили, что не нужно никаких предварительных звонков. Помню, приехали глухой ночью, на «БМВ» третьей (в то время редкой) серии. В те годы станция практически, не охранялась. Я спокойно прошел мимо полусонного дедули-вахтера и вскоре очутился в одном из помещений. Там я обнаружил Эркина Тузмухаммедова. Этот человек достаточно известен в определенных кругах. Он имеет отношение к агентству «Интермедия», сейчас у него ряд интересных музыкальных проектов.
Тузмухаммедов — личность, бесспорно, яркая и незаурядная. Кстати, большой специалист в области творчества «Битлз». Так вот, Эркин особо даже не удивился, увидев совершенно незнакомого человека. С этого момента началось наше общение. Потом появились какие-то программы. Сейчас бы я не назвал это программами, скорее, это были некие попытки создания программ. А далее была работа в линейном эфире. Тогда еще слово «ди-джей» не употреблялось. Мы предпочитали называть себя «ведущими». Все это было забавно. К бизнесу это ровным счетом не имело никакого отношения. Была тусовка, было общение. Мы с восторгом воспринимали происходящее.
А потом случилось то, что должно было случиться — радиостанция прекратила свое существование, потому как уже не выдерживала требований рынка. Ее владельцы даже не рассматривали возможность как-то развивать станцию и делать из этого настоящий бизнес. В итоге, совершенно естественным образом, станция, накопив долги по оплате передач, помещений
И следующим моим шагом было устройство на работу в «Радио рокс».
— Вас пригласили?
— Да.
— К тому времени, наверное, Вы уже были профессионалом в этой сфере?
— Мне сложно сказать. Наверное, я был хорошим ведущим программ.
А профессионалом — вряд ли. Профессионал — это человек, который знает, как зарабатывать деньги, работая на радио. А тогда, в начале 90-х, мы вовсе не умели их зарабатывать. Со временем «Радио рокс» постигла участь «Эс-эн-си». Постепенно люди стали оттуда уходить. Кто-то ушел на телевидение. Я тоже получил предложение поработать на телевидении и принял его. Но, признаться, не был удовлетворен телевизионной кухней. Она чрезвычайна громоздка, в отличие от того, что происходит на радио. Здесь все очень компактно, легко достижимо. Любая задача, которая ставится, не требует значительного количества средств для воплощения. А там персонал, технология — все гораздо сложнее. И идея, когда она доходит до состояния воплощения, успевает многократно трансформироваться и представляет из себя уже нечто другое, нежели было задумано.
— Итак, вы попробовали себя на телевидении…
— Да, а потом уже появилось предложение Сережи Архипова, который с Сергеем Кожевниковым были отцами-основателями «Русского радио». Они начали создавать станцию, которая работала только с русскоязычным материалом. В мой адрес поступило предложение от Архипова заняться программированием станции. К этому времени у меня уже был определенный опыт. И я уже понимал, что такое коммерческое радио.
— Степан Светозарович, в чем заключается ваша работа? Вы принимаете решения относительно тех или иных проектов?
— Любая работа руководителя заключается в том, чтобы принимать решения. В данном случае, естественно, речь идет о музыкальном полотне станции.
— Принимаются решения, изучаются программы, определяется подача, ведущие…
— Да, разумеется. Звучание полотна в целом, его динамика, определение музыкальных приоритетов, работа с ди-джеями, какие-то работы, связанные с паблик рилейшнз. Я занимаюсь этим сам или просто консультирую. Наконец, существует Совет директоров, который предполагает совещательность руководителей всех подразделений радиостанции: коммерческого департамента, программного департамента, департамента общественных связей, хозяйственного, технического.
— Предположим, вы принимаете решение о включении программы, а она не пользуется популярностью…
— Значит, я принимаю решение о ее снятии.
— А чувствуете ли Вы дискомфорт по поводу ошибочных решений?
— Нет. Что значит — дискомфорт? Это нормальная работа. Надо в этом смысле быть гибким. И постоянно пробовать и исходить из того, что, в принципе, человек не может не ошибаться. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Ошибки — это один из путей самосовершенствования.
— Вы принимаете на работу людей по своему департаменту?
— Да, конечно.
— А каких людей вы принимаете, на какие должности?
— Адекватных. На должности ведущих музыкальных программ, музыкальных редакторов.
— Адекватных — это связанных с реальностью?
— Адекватный человек, в данном случае, это человек адекватно соответствующий должности. Я предпочитаю уже сложившихся людей, понимающих, что такое работа на радио.
— Как часто вам приходится вести переговоры с людьми, ищущими работу?
— Предложения постоянные. К нам приходят люди в поисках работы и в надежде найти лучшее место, нежели то, на котором они находятся.
— В основном, наверное, приходится отказывать?
— В основном — отказы, поскольку предложений значительно больше, нежели необходимость принимать на работу. И потом, у нас вполне преуспевающая радиостанция, и нет «пустот», на которые нам постоянно требуются люди. Для того, чтобы человек попал на место какого-то ведущего, ему необходимо доказать, что он лучше. Естественно, мы избавляемся от кого-то и берем на работу лучшего. Это жесткие условия существования.
Мы готовы вести переговоры со всеми, но на исключительность могут претендовать немногие. А в данном случае — исключительность, пожалуй, это один из критериев отбора.
— Вам приходится работать с ведущими. А кроме ведущих, есть ли еще какие-то подчиненные?
— Есть референты, секретари, водители. Есть режиссеры…
— Интересно было бы узнать, какой образ руководителя вы для них являете?
— Не знаю. Я действительно этого не знаю. Знаю, что бываю, порой, жестким. Но жесткость — это необходимое условие существования руководителя любого уровня. Не бывает бесконфликтных тренеров, не бывает бесконфликтных начальников… Но я не человек крайностей — это точно. Я не буду постоянно гладить по головке и сюсюкать, но и не буду постоянно кого-то наказывать и держать людей в страхе. Мне очень хотелось бы, чтобы меня ассоциировали с человеком, который принимает решения, адекватные ситуации. Если человек вышел пьяным и практически сорвал эфир — он на следующий день будет уволен.
В то же время, у людей всегда должно быть ощущение, что если они будут выполнять все и даже больше того, и делать это хорошо, то в итоге их усилия будут вознаграждены. Это может быть премия или какой-то бонус. И, пожалуй, еще один очень важный для меня момент в отношениях с подчиненными. Когда речь идет о нашей работе, не должно быть места никаким личным эмоциям и решениям, которые ими обусловлены.
— Весьма распространенная позиция многих руководителей…
— Это важно. Потому что наше личное несовершенство постоянно оставляет повод быть недовольным нами. Однако, если речь идет о конвейере, который должен работать вне зависимости от нашего настроения, то очень важно уметь отметать какие-то вещи.
— Что вы делаете, когда подчиненные вас не понимают?
— Пытаюсь объяснить. Стараюсь найти какие-то точки согласия. Вода камень точит. Проходит время. Если человек в профессиональном смысле меня устраивает, то человеческий аспект уже не важен. Спустя какое-то время все равно мы найдем общий язык, потому как, в принципе, все люди одинаковы. Мы очень похожи во всем. Собственно, мы и созданы подобными друг другу.
— А как вы определяете, что за человек перед вами, что он может сделать, когда видите его в первый раз?
— Достаточно побеседовать. Я не претендую на то, чтобы быть физиономистом, но есть какие-то вещи, которые о человеке говорят сразу: его манера держать себя, владение речью. Важно насколько человек может убедительно, внятно говорить: расставлять акценты, строить фразы, использовать свой словарный запас. Это становится ясно с первых минут разговора. Манеры человека о многом говорят, манеры — это воспитание. По тому, как человек себя ведет, как он здоровается, как он представляется, как задает вопросы, как отвечает на них, уже делаешь вывод о том, чему его учили, как его воспитывали. Гораздо сложнее понять, насколько человек порядочен, добр, насколько он гибок. Но понимание этого происходит позже.
— А что бы вы делали, если бы по какой-то причине, оказались безработным?
— Наверное, стал бы думать, где мне найти работу.
— И в результате, где бы вы ее нашли?
— Сложно сказать. Это гипотетическая ситуация, но, наверное, я стал бы все-таки предлагать себя в том качестве, в котором я на сегодняшний день пребываю.
— Вы бы искали работу примерно такого же уровня? Я имею в виду вашу должность директора программ…
— Трудно сказать. Я специалист. Знаю, как делать радио, которое может приносить деньги, может быть популярным и востребованным. Я знаю, что такое шоу-бизнес, и отлично представляю механизм его работы. Поэтому на профессиональном поле, связанном с радиовещанием, телевещанием, с шоу-бизнесом, с концертной деятельностью, выпуском каких-то пластинок, то есть — работы с музыкальным материалом, работы в средствах массовой информации — вот на этом поле я старался бы играть и в дальнейшем. Естественно, уже используя свой актив, заработанный за эти годы.
— Ваша сегодняшяя работа требует от вас напряжения сил?
— Если ты считаешь себя профессионалом, то работа не может быть не напряженной. Постоянно находится что-то, что необходимо делать сию минуту, не откладывая на завтра. Напряженная деятельность — это нормальное состояние востребованного человека. Это хорошее напряжение. Можно сказать, что это озабоченность рабочим процессом. Но в то же время для меня это состояние весьма привычное. Поэтому сильного «напряга» я не чувствую. Хотя это полный рабочий день, порой ненормированный, это поздние переговоры, какие-то, возможно, презентации, какие-то мероприятия, на которых необходимо бывать по роду деятельности. То есть получается административно-богемный образ жизни.
— Интересное совмещение…
— Можно сказать, совмещение рабочего дня, который начинается в 9 часов утра, и ночных псевдоразвлечений, которые требуют присутствия.
— Как вы снимаете стрессы?
— У меня не бывает стрессов.
— Хорошо. Как вы расслабляетесь, восстанавливаете силы?
— Я нахожу отдохновение в чтении. Возможны и другие занятия. Единственное, стараюсь не слушать музыки. Никакой.
— Неужели, так надоедает на работе?
— Не то, что надоедает… я не могу сказать, что она надоела мне. Просто уж если отдыхать, то хочется каким-то образом абстрагироваться от любого звука. Даже телевизор стараюсь смотреть по возможности реже. Ограничиваюсь выпуском новостей.
— Вы мечтаете когда-нибудь?
— Было бы странно, если бы этого не происходило. Вообще, абстрактное мышление — это свойство человеческой натуры. Поэтому волей — неволей приходится мечтать, даже когда не очень хочешь этого.
— Мечтаете о том, что реально…
— Совершенно не обязательно. Может быть, это и не реально. Скажем так, стараюсь не возноситься высоко. Все будет так, как должно быть. И все происходит так, как должно происходить. На все воля Божья.
— Мечты вдохновляют вас?
— Вообще сложно понять истинные источники вдохновения. Это не всегда бывают мечты. Порой, какие-то неурядицы даже стимулируют то, что называют вдохновением. Иногда ты заряжаешься от каких-то негативных вещей и начинаешь что-то делать вопреки им.
— Какие, на ваш взгляд, качества необходимы для успешной карьеры?
— Банальный ответ на этот вопрос — уверенность в себе. Однако некие мои мировоззренческие позиции позволяют утверждать, что, в принципе, от самонадеянности ничего хорошего не происходит. Все мы щепки в мутной реке жизни, которые несутся сильным течением. И прибиваются к тому берегу, куда нас прибьет. Просто очень важно видеть некую сверхзадачу, что ли. Важна внутренняя идея. Именно личная идея каждого человека двигает его к чему-то. Если это есть и если это достаточно сильно и убедительно звучит внутри тебя — значит, ты будешь более уверенно делать шаги в направлении поставленной задачи.
— Можно ли сказать, что ваша карьера состоялась благодаря замечательной идее?
— Мне всегда хотелось находиться в музыке, именно в популярной музыке. Я полагал, что если из меня не получится музыканта, то я смогу быть звукорежиссером, осветителем, менеджером. Мне хотелось всегда быть в этой среде.
— Получается, что ваша работа является для вас одновременно и большим удовольствием.
— Это тот самый идеальный вариант, который, в принципе, необходим для любого человека. Просто опять-таки — важна некая сверхзадача. Если она есть, если есть какая-то внутренняя искорка, то сделать из нее костер — большого труда не составит.
— Многие люди не знают, чего хотят, или один день хотят одного, другой день — другого…
— Мне сложно советовать. Я в принципе не люблю давать советы, в силу понимания своего несовершенства. Советы может давать человек цельный, совершенный, мудрый. Я в этом смысле далек от идеала в силу возраста и в силу суматошности жизни.
— Кстати, а сколько вам лет?
— Мне 28.
— Карьера уже в молодости сделана. И все еще впереди.
— Да, я в 25 лет стал программным директором «Русского радио». Значит, так должно было случиться. Потому что в моем случае желание находиться в определенной среде привело к тому, что у меня успешно сложилась карьера.
— Есть ли у вас какая-то гордость по этому поводу?
— Гордость? Да, бывает. Но это так… Гордость, на самом деле, ни к чему хорошему не приводит. Это самообольщение, с которым нужно бороться. Правда, и повода гордиться, по большому счету, нет никакого.
— Что бы вы пожелали людям, потерявшим работу?
— В первую очередь, не отчаиваться. Найти для себя способ существования, при котором акцент делается на какие-то позитивные моменты. Ведь для каждого человека, вне зависимости от социального статуса, образовательного ценза, возраста, всегда существуют в жизни позитивные вещи. Позитивная сторона жизни и ее негативная сторона неразделимы. И нужно обращать внимание на то хорошее, что существует в этой жизни. Потому что плохого в ней всегда достаточно — и в вашей жизни, и в моей, и в жизни председателя правления крупного банка, и в жизни президента Российской Федерации. Семья, друзья, книги… На это нужно обращать больше внимания, до тех пор, пока ситуация каким-то образом не изменится. И всегда нужно надеяться на то, что изменения будут к лучшему.
Беседовал Сергей Логинов